Вадим Финкельштейн: В UFC хотели купить М-1

Представляем интервью президента компании М–1 Global Вадима Финкельштейна с репортером prosport–online.ru. Вадим рассказал некоторые, неизвестные до настоящего времени, подробности переговоров с UFC по поводу подписания Федора Емельяненко. Также Финкельштейн рассказал, как он сам начинал сотрудничать с Федором.

– Помните, когда впервые увиделись с Федором Емельяненко?

– Это было 12 лет назад, в 2003–м. В тот год он стал чемпионом PRIDE. Я ему позвонил – выяснилось, что он меня знает. Этот мирок ведь тогда был совсем маленький: я к тому моменту шестой год проводил соревнования, уже показывал турниры на ТНТ.

– Федор входил в команду Russian Top Team, его менеждером был Владимир Погодин?

– Да. Погодин, Царство ему небесное, вез в Японию самбистов. Нам потом японцы сказали, что они платили ему зарплату, чтобы он привозил бойцов за небольшие деньги. И Федор в сравнении с другими бойцами PRIDE получал какие–то копейки – при том что был чемпионом. Его реально сильно обманывали. Федор это тоже понимал, он общался с другими бойцами, знал порядок сумм. И когда я сделал ему предложение, он сразу сказал, что готов.

– Со стороны Погодина были попытки помешать?

– В мою сторону – нет. Федору звонили, высказывали какие–то претензии, но это недолго было.

– Вместе с Федором к вам ушел его брат – Александр. А другой тяжеловес – Сергей Харитонов – остался в Russian Top Team. Вы пытались забрать Сергея?

– Пытались. С ним не получилось. Он был военнообязанный тогда вроде бы – и это его каким–то образом там держало. И, мне кажется, Сережа глупо сделал, что ко мне не перешел тогда. Я думаю, он и сам, наверное, понимает, что ему надо было это сделать.

– Амар Сулоев был?

– Амар вообще красавчик. Потенциал был просто бешеный.

– В курсе, где он сейчас?

– В смысле?

– Он в тюрьме – в числе подозреваемых по делу о заказном убийстве.

– Не знал об этом. Но как спортсмен он был гениальный. На тренировках он вообще всех убивал. А когда выходил на ринг – что–то с ним иногда случалось, перегорал.

– Братья Емельяненко, Роман Зенцов, Амар Сулоев – у вас была сильнейшая команда в середине нулевых. Это золотое время российского ММА?

– На самом деле это только кажется, что тогда были золотые времена. Нас гнали со всех залов. У меня ребята приезжали в ШВСМ тренироваться в 2003–м, им говорили: «Какой миксфайт? Какие бои? Идите отсюда, гопники».

– Что, и Федору так говорили?

– Да. На самом деле – кто тогда знал Федора в России? Он уже был великим бойцом, ему в Японии, в Корее не давали шага ступить. А у нас его никто не знал. Получив права на использование видео PRIDE, я лично платил деньги на НТВ и сам делал им программы, чтобы они только показывали бои Федора и Саши Емельяненко, Ромы Зенцова, Сергея Харитонова и других ребят.

– Когда Федор прилетел в 2008 году с боя против Тима Сильвии, его встречали в аэропорту одна телекамера и один диктофон.

– Взрыв популярности Федора в России, по большому счету, случился, когда он проиграл. Так совпало.

– По–вашему, почему случились поражения Федора?

– Там разные причины. Поражение Вердуму – случайность, он просто поспешил добить и попался на прием. А с Антонио Силвой, например, он просто не был готов к бою именно в это время – в феврале. Федор в тот момент постился. И вышел против человека, которого столько раз на допинге ловили. Вот я поэтому и говорю – так жаль, что и трансляции, и огромное внимание пришли к Федору слишком поздно. Когда он дрался в PRIDE, его в нашей стране знал только очень узкий круг людей.

– Как вы узнали о том, что PRIDE закрывают?

В конце 2006–го уже ходили слухи о том, что у PRIDE не все в порядке. И я очень хорошо помню, как в новогоднюю ночь японцы все пытались мне подсунуть новый контракт. Я им сказал, что не буду ничего подписывать. Но они настаивали и настаивали. Тогда я взял эти бумаги, повычеркивал все лишнее и только после этого подписал. Поэтому, когда UFC вскоре купила и закрыла PRIDE, контракт Федора не перешел UFC.

– После этого UFC не раз предлагала Федору контракт. Почему он не был подписан?

– Да они только обещают. Все только на словах. А когда тебе присылают бумаги, там все другое написано. Я не могу раскрывать некоторых коммерческих моментов, но из того, что говорит Дана Уайт, практически половина – неправда. Я не понимал и не понимаю, почему мы должны были идти в UFC на худшие условия.

– В 2007–м Федору предлагали контракт, который был хуже, чем в PRIDE?

– Да. Там были просто разводки. «Мы тебе дадим столько, а потом еще три копейки с продажи платных трансляций». А потом пришел тот же Affliction и предложил работать на лучших условиях. Какой смысл было идти в UFC? Они же еще хотели забрать все права на изображение бойца, запрещали выступать в соревнованиях по боевому самбо. А Федор – лицо самбо. И для него невозможным было отказаться от выступлений в этом виде спорта.

Я подчеркну – Федор всегда принимал решения сам. Ну, наверное, если бы в UFC были лучшие условия, он бы подписал с ними контракт. Я всегда стоял на стороне Федора и выполнял его желания.

– Вы говорите про «три копейки с платных трансляций». Но бойцы как раз зарабатывают огромные деньги от телевидения. И UFC ведь давала Федору проценты с продаж платных трансляций.

– Давала. Но они не были такими хорошими.

– Но если бы Федор встретился с тогдашним чемпионом UFC Броком Леснаром, то деньги были бы огромными.

– Были бы. Я правда жалею о том, что этого боя не было. Я думаю, Федор выиграл бы однозначно. Федор быстрее, техничнее. Для него это не соперник. Даже после того, как Федор объявил о завершении карьеры, а Леснар уже не был чемпионом, я был в Америке и обговаривал с Лоренцо Фертиттой  возможность этого боя. У нас было конкретное предложение от UFC – с шикарными условиями по всем вопросам. Но на тот момент вопрос был уже не в финансах. Просто если Федор говорит «нет», то это очень твердое «нет». Он сказал: «Я уже ушел». 

Если бы они хотели получить Федора, они бы его получили – и в 2007–м, и в любом другом году. Но UFC ни разу не дала нормального предложения. Все другие компании нам давали контракты выгоднее, чем UFC. Мы несколько раз встречались с Уайтом, с Лоренцо Фертиттой. И все время их предложения были хуже, чем у Affliction, а потом у Strikeforce. Только в последний раз они давали Федору контракт, в котором не было запрета на выступления в самбо.

— Уайт говорит, что была встреча на острове и Сергей Матвиенко смеялся, услышав предложение UFC. Это правда?

— Было такое.

— А что за остров?

— Кюрасао, кажется. Федор там отдыхал. UFC хотели пообщаться, и я предложил встретиться на этом острове. И там они сделали нам предложение. Они хотели купить М–1.

— То есть не просто подписать Федора, а купить компанию целиком?

— Да. Но Сережа Матвиенко решил не продавать: он был в тот момент главным учредителем у нас, главным финансистом нашего западного направления. Это был 2010 год, в 2011–м Сергей ушел из М–1. Я думаю, UFC чувствовали в нас потенциал: когда Матвиенко был с нами, мы делали бои в США, наши турниры показывали в 140 странах.

— Вы бы тогда продали М–1, если бы последнее слово было за вами?

— Не знаю. Честно. Может, и продал бы. Предложение было нормальное.

– В интервью Олегу Тинькову вы говорили, что собираетесь построить в Приморском районе Петербурга арену. Это не та арена, денег на строительство которой, по словам Даны Уайта, вы требовали от UFC за подписание контракта с Федором?

– Да это бред какой–то. Клянусь, я от него ничего такого не требовал. Никогда я не предлагал им никаких бизнес–проектов. Возможно, мы просто рассказывали ему, что собираемся строить арену, а Уайт неправильно понял. А арену планируется начать строить в этом году. Она будет вмещать от одной до трех тысяч зрителей. Я очень хочу ее построить – это шикарная арена в шикарном месте. Она будет использоваться, понятно, не только для боев, но и для концертов, выставок, конгрессов. У нас ведь в Петербурге только большие площадки – Ледовый дворец или Юбилейный. И площадка на тысячу–две зрителей будет самой востребованной. Там будет и Академия боевых искусств, и фитнес–центр. Все это будет называться «М–1 Арена».

– В М–1 вы вкладываете деньги, заработанные в другом бизнесе?

– Да. Это так. Понимаете, у меня уже много раз руки опускались, я хотел вообще все это бросить. Клянусь. Но, когда отдал этому больше 17 лет жизни, ты уже не можешь остановиться. Хочешь дойти до какого–то результата. И когда есть этот результат, ты радуешься и идешь дальше. И сейчас результат есть. Попробуйте организовать шоу в Китае. В Азербайджане. В Ингушетии – в горах, где нет ни туалета, ни электричества, ни транспорта – люди добираются туда на лошадях, на машинах, пешком. И на нашем прошлом турнире в Ингушетии собралось 23255 человек. Это очень красиво. И наш турнир там всегда очень ждут. С Китаем я подписал контракт на десять лет – теперь 11 ноября там ежегодно будет турнир М–1. 12 турниров у М–1 точно будет в этом году. Я стремлюсь к 18–24 событиям в год.

– Ваши убытки становятся меньше?

– Да. С чего зарабатывает UFC – с платных трансляций и с мобильной платформы Fight Pass. В феврале я запускаю платформу М–1. В нее уже вложено порядка 100 тысяч долларов. Здесь все бои, вся наша история. Сейчас они везде лежат в открытом доступе, но это очень скоро кончится: пиратское видео мы будем удалять. Это моя капитализация, я вкладывал деньги в это. Подписка будет стоить 3–5 долларов в месяц. Российский зритель будет видеть прямые трансляции по общедоступному ТВ, иностранцы будут это делать через платформу. Понятно, что многие будут недовольны тем, что придется платить за видео. Ну а как жить? Как бойцам платить? Как спорт развивать? UFC имеет возможность платить бойцам, потому что у них покупают трансляции и билеты. Спорт не может существовать без финансов.

В чем проблема: у нас ментальность старая. Проводятся соревнования, надо идти, только билеты бы не покупать: «Вадим, дай штучек десять бесплатно». Слушайте, в Америке такого нет. Там даже маленькие соревнования с неизвестными бойцами прибыльные. Зал на 1000 человек – и каждый боец приводит под сотню человек, он сам продает билеты своим знакомым и получает с этого процент. У нас боец выступает, приходит к тебе: Дай мне 10 билетов, я друзей приглашу. А потом они уходят в Беллатор или UFC, потому что там реально могут больше заплатить. Потому что телевидение им платит, билеты покупают. Если мы не можем три миллиона рублей собрать с зала, то UFC собирает полтора–два миллиона долларов с одних билетов. Мы финансово пока не можем с ними конкурировать. А бойцы у нас не хуже. Возьмите тех, кто ушел из М–1 в UFC и Беллатор, – они все выигрывают.

– Вы не платите бойцам столько, сколько хотели бы?

– Поверьте мне, порой я плачу бойцам больше, чем они стоят. Есть люди, которым я хотел бы платить больше, чтобы они не уходили из М–1: я про таких ребят, как Тайсумов, Вайхель. Но я не выдерживаю этой конкуренции. С чего мне платить? Ну вот правда: попробуйте на свои деньги организовать соревнование, заплатить всем – бойцам, врачам, судьям, хозяевам зала, а потом еще раздайте билеты бесплатно. У меня нет жирных спонсоров – и я вынужден терять таких хороших бойцов. А недостатка в кадрах нет, идет селекция по Европе, по СНГ. В Италии сейчас готовится телепроект, который так и будет называться: Дорога в М–1 – его победителям я дам контракт. У меня фэйсбук разрывается с утра до вечера – и бразильцы, и греки пишут: «Возьми нашего бойца, возьми нашего бойца!». У нас отличные матчмейкеры, которые отсматривают кандидатов, на контракт в М–1 огромный конкурс. Так что, повторю, в бойцах недостатка нет. Просто мне не хотелось бы терять лучших.

Что еще важно: фанатам в России надо быть более активными, помогать бойцам, покупать их именные футболки. Вот мы напечатали сейчас футболки бойцов, а их никто не покупает.

– В смысле – у вас маленькие продажи футболок?

– Да вообще мелочь. Фанаты бойцов UFC покупают их футболки. А у нас это не так развито.

– Но футболки бойцов выпускает не сама UFC, а популярные бренды одежды для единоборств.

– Мы хотели, пробовали. Но, говорю, не пошло.

– Вы ведь были на турнире UFC в позапрошлом году?

– Был. В Швеции.

– И в первых рядах, насколько я помню. Вы покупали билет?

– Нет, меня пригласили. Я прилетал не на UFC, а на переговоры с местной федерацией. Я увидел, что зал был загружен на 60–70 процентов. Но это можно увидеть из зала, а по видео это сложно понять. Американцы снимать умеют.

– Мне кажется, многие думают, что вы отчасти повинны в том, что Федор Емельяненко не подписал контракт с UFC, – и не могут простить вам этого.

– Может быть. Наверное. Всегда же кто–то должен быть виноватым. Но я бы с удовольствием с ними работал, если бы они хотели этого. И то, что сегодня вокруг них кружатся все: «Ой–ой, мы привезем UFC в Россию!»… UFC ни с кем не будет работать. В России UFC не будет делать 10 турниров, им этого не нужно, они будут только терять здесь деньги. А один–два турнира UFC в России в год – ради Бога. Это никому не помешает.

Сейчас почему вот пишут, что я против показа UFC? Я не против. Я против того, что занимают шесть часов эфира такой ерундой. Выберите бои наших бойцов в UFC – и покажите их пять раз. Чтобы шла реклама наших бойцов, чтобы их здесь знали. А сейчас идет реклама UFC, а не наших бойцов. Вот вы видели, чтобы на телеканале показывали рекламу М–1? А почему тогда UFC и Bellator рекламируют?

– Сейчас вы как–нибудь пересекаетесь с UFC?

– Мне какое–то время назад приходило предложение продать весь мой видеоматериал для их мобильной платформы. Но я не хочу это продавать. Зачем? Я уже рассказывал вам: я свою платформу делаю. Вообще я много лет потратил на это дело – и не могу это просто оставить. Хотя, наверное, есть миллион других бизнесов, которые дали бы мне больше. Но М–1 это дело моей жизни. Я знаю, что я делаю, – в отличие от других промоушенов, которые выходят на рынок с шумом и гамом. Я тихо иду по своей лестнице. И понимаю, что мне не надо конкурировать с UFC. У них огромный кусок рынка. Но мой рынок – в Европе. У меня замечательные ребята, я делаю замечательные бои. Нас смотрят, нас уважают, нас подделывают в конце концов: оглянитесь вокруг, очень много народу ходит в одежде с надписью М–1.