Артем Лобов: Хабиб Нурмагомедов первым начал оскорблять Конора Макгрегора
Конфликт и , ставший главным разжигателем скандала UFC 229 между Хабибом и , начался из-за Хабиба, заявил Артем Лобов в интервью Ариэлю Хельвани.
О конфликте с Хабибом:
«Сначала все отношения были нормальными между мной с Хабибом, и между ним и Конором. Мы уважительно все относились друг к другу. Но в определенный момент, по неизвестной для меня причине Хабиб начал называть Конора «chicken» (курица, цыпленок, петух — прим. Пер.). Я не знаю, почему он так начал говорить, потому что Конор ничего плохого про него не говорил. Это слово для вас [американцев] может показаться не очень серьезным оскорблением. Но я вам скажу, что в России если называешь кого-то «chicken», то это одно из самых жестких оскорблений. В России это указывает на человека, которого изнасиловали в тюрьме. И Хабиб это знает, это все знают. Так что это очень-очень серьезное оскорбление.
Я множество раз слышал от него это слово в адрес Конора, он в каждом интервью его так оскорблял. Но, несмотря на это, Конор ничем не отвечал, а сохранял уважительное отношение. И мы понятия не имели, почему изменилось его отношение к Конору.
А теперь со всеми интервью он говорит чаще «chicken». Должно быть ему нравится это внимание, весь этот пиар. Это длилось около года. А затем в один момент в интервью меня спросили об этом. Российский журналист спросил меня о том, что я думаю по поводу того, что Хабиб называет Конора «chicken». Я знаю серьезность этого оскорбления, поэтому мне пришлось ответить к жесткой форме. Думаю, что все поступили бы так же. Если бы я этого не сделал, то что я за друг был бы? Конечно, мой ответ был жесткий, но я озвучивал факты. Я говорил, что Хабиб постоянно срывает бои, а Конор никогда не срывает бои. Как он может называть его «chicken», если это он сам постоянно срывает бои. Ответ был жестким, но в при тех обстоятельствах адекватный.
После этого, а интервью состоялось примерно два года назад, я видел Хабиба множество раз. Мы виделись в Москве на турнирах Fight Nights. Он никогда не подходил ко мне и никогда ничего мне не говорил. До Нью-Йорка. У меня был бой, и я увидел его в коридоре, когда делал интервью с персоналом UFC. Он стоял в стороне от меня, а в руке у меня был телефон сотрудника UFC, потому что интервью было по телефону. Хабиб увидел меня, сначала он был один и обратился ко мне один. Последовал обмен грубостями, но никакого контакта между нами не было. Он был один, и я был один. А затем он ушел от меня и буквально минутой позже, или даже не минутой, а через мгновение, он подошел ко мне снова в сопровождении большой группы людей. Внезапно он стал храбрым и начал брать меня за шею. Я отошел назад, врать не буду, потому что в этот момент у меня в голове промелькнуло тысяча мыслей. Он дрался в главном бою турнира. Мы были в отеле, куда поселило нас UFC, а не на улице. Когда он подходил ко мне один и когда вернулся с друзьями он задавал мне один и тот же вопрос: «Зачем ты это сказал?». Я ему повторял один и тот же ответ: «Слушай, ты назвал моего брата «chicken». Как я мог не ответить? Если бы твоего брата так назвали, то ты, скорее всего, ответил бы так же». Он говорил, что это не мое дело, а потом снова задавал вопрос о том, почему я так сказал. Потом я произнес, что я не говорил это в напрямую в твой адрес, а в ответ на твои оскорбления. Вот и все, что произошло.
После этой встречи и разошедшихся новостей о конфликте я даже не знал, что и делать. Мне приходило миллион сообщений, в которых говорилось сделать то или сделать иное. Никто не дал ценного совета и никто не поддержал. Только одно сообщение было добрым, и оно было от Конора. Он написал: «Я в пути. Уже лечу. Мне плевать кто, что и почему, ты мой брат и я лечу». Было приятно прочитать это сообщение. Как только все произошло, я сразу получил сообщение от Конора.
Вдаваться детали я не стану, я не знал [с кем и для чего он летит]. Конор знал, что я там один, а их 15-20 человек. Я не знал, сколько человек он с собой взял. Вроде бы на следующий день он уже был в Нью-Йорке. Это было за день до встречи бойцов с журналистами [на стадионе Barclays]. Вся идея был в том, чтобы уравнять положение, чтобы людей было равное количество. 15 против 15. Он просто хотел получить шанс, чтобы Хабиб поговорил один на один со мной [уже в равном положении], и посмотреть, что будет. Повторюсь, когда Хабиб был один на один со мной, он ничего не сделал. Он был храбрым только в компании своих 15 друзей. Конор был на нервах как никогда. Все было в рамках спорта до тех пор, пока Хабиб не решил пересечь черту.
[Когда мы зашли на стадион], мы поняли, что встреча бойцов с журналистами уже завершена, но они еще здесь. Так что отступать уже нельзя, мы были злы после всего произошедшего. Мы просто хотели до него добраться и посмотреть что будет. Наконец, мы нашли его в автобусе и стали кричать, чтобы он выбрался из автобуса и поговорил. Посмотрим, какой сейчас ты смелый. С 15 друзьями ты смелый, а каким будешь сейчас? Но, конечно же, никто из автобуса не вышел. Нам не интересны были другие бойцы, а только Хабиб и его команда.
Когда вернулись в отель началась история с полицией, Конора увели. Мы не понимали, что произошло, потому что мы хотели поговорить с Хабибом, но он не вышел из автобуса. Конор оказался за решеткой, а Хабиба мы все еще не смогли найти. Честно говоря, мы уже не знали что нужно делать дальше. Просто ждали когда все разрешится.
Конечно я чувствовал свою вину за то, что из-за меня оказался за решеткой мой друг, с которым мы тренируемся всю жизнь.
Я думал, что мой бой все еще состоится на том турнире. Я продолжал сгонку веса, ничего не пил. В день перед взвешиванием UFC со мной не контактировало. Я пытался выяснить, что происходит. Я продолжил сгонку веса. Ничего не пил и не ел. Мое сознание уже было затуманено и стрессом ситуации и сгонкой веса. Только днем я узнал, что меня сняли с турнира.
В России многие отвернулись [от меня]. В тот момент я этого не замечал, но потом, оглядываясь я увидел, что это полезная ситуация. Потому что я выявил много крыс, которых считал друзьями. Был один человек, который остался на мой стороне при любых обстоятельствах. Это Ислам [Бадургов]. Он всегда был со мной и я рад что могу его назвать своим братом».
О событиях после утверждения боя Конора и Хабиба:
«Мы решили, что нужно дать ему ответ внутри октагона и наказать его за все, но использовать для этого спорт. Конор будет драться с Хабибом, а я — с Зубайрой Тухуговым. В тот момент я же вел переговоры с другими промоутерами и даже с боксерскими организациями. У меня на столе лежали очень хорошие предложения с шестизначными гонорарами. Я был готов покинуть UFC. Но я решил, что ни с кем не хочу драться кроме Тухугова. Мне не важно, сколько мне платят. С другими драться абсолютно нет смысла. Поэтому я остался в UFC и получил с ним бой. А потом его сняли. Я согласился на снижение гонораров, но в итоге боя не получил».
Ошибка в тексте? Выделите её и нажмите «Ctrl + Enter»
