Наследие Эмануэля Стюарда: Интервью с Владимиром Кличко

— Владимир, прежде всего, позволь поздравить тебя с победой в прошедшем бою. Должен сказать, что я очень удивлен, что Вах смог выдерживать твои удары все 12 раундов. Как ты оцениваешь свое выступление?
 

— Вах без сомнений проявил исключительную стойкость. Он столько урона вынес в ринге, уж поверьте, что такие удары нелегко выдержать. Я почти чувствовал боль в своих костяшках с каждым попаданием. Этот человек будто сделан из камня. Я проникся уважением к нему за то, как он все это терпел, особенно в 8-м раунде, когда рефери был готов остановить встречу. Так что я был впечатлен этим выступлением, но с моей стороны это была просто очередная защита титула, не больше, не меньше.

— Вероятно, трудно было выступать без Эмануэля Стюарда в твоем углу в первый раз за все время, как вы начали сотрудничать? Как ты справился с ситуацией?

— Я не хочу, чтобы создалось впечатление, будто я жалуюсь на трудности. Можете и сами представить, что нам всем было нелегко, всей нашей команде, узнать за полторы недели до поединка, что Эмауэль умер. Это был удар для всей команды, и мы все еще чувствуем этот удар. Мы очень скучаем по нему. Ведь все в тренировочном лагере, все связанное с боксом, вся моя жизнь в боксе олицетворяет Эмануэля. Часть его находится в моей душе, я сам стал Эмануэлем Стюардом в определенном смысле, потому что он сформировал мой бойцовский характер, самим присутствие в мире бокса я обязан ему. Я обязан ему и знаковыми встречами в моей жизни, например, так я встретился с Ленноксом Льюисом, а ведь он тоже — часть Эмануэля Стюарда. И Томми Хернс — его часть, и все остальные.
Очень трудно описать словами, как сильно нам его недостает, и как сильна боль этой утраты. Поэтому меня сильно задели слова тренера Ваха, как там его зовут. Не знаю его имени и знать не хочу, после того как принялся разносить слухи. Как только стало известно, что Эмануэль не сможет принять участия в тренировочном лагере, этот человек стал повсюду трубить, что из-за отсутствия тренера я собираюсь отменить бой, что я не могу драться без Стюарда, и раз Стюарду конец, то и Кличко конец. Он говорил такие вещи в то время, когда с Эмануэлем происходили вещи, куда более важные, чем бокс в целом. Как можно было делать такие заявления в это время, я не понимаю. Чисто с моральной стороны это было низко.
Наверное, в какой-то мере это послужило дополнительной мотивацией для меня — выйти и победить Ваха без тренера. Но я не хочу жаловаться на трудности. Да, было нелегко, сами понимаете, но Эмануэль поступил бы так же. Он этого хотел от всех нас. Я говорю за всю команду, не только за себя. Мы обязаны были двигаться вперед, драться и побеждать. Я пытался нокаутировать этого парня с первой секунды поединка. Я не хотел боксировать тактически. Конечно, без тактики и стратегии в любом случае не обойтись, но я очень старался его отправить в нокаут как можно скорее. К моему удивлению, Вах смог все это выдержать и достоять до конца. Поэтому с моей стороны я могу выразить исключительно уважение к нему и его стойкости.

— Могу только представить, насколько трудно было перенести это известие тебе и всей вашей команде. Уход Эмануэля Стюарда из жизни — это огромная потеря для всего мира бокса. Как ты оценил бы его влияние на бокс в целом? Какое наследие оставил Стюард по твоему мнению?

— Эмануэль Стюард — гений бокса, это даже не обсуждается! В ринге он был настоящим гением, а в мире не так много гениев. В истории человечества их не так много, и он был одним из них. Это не просто громкие слова, я в этом убежден. Он был удивительным человеком, который не просто оставил наследие. В конце концов, я понял жизнь Эмануэля Стюарда. В конце концов, даже не так важно, чего ты добился, как то, каким ты был человеком. Во всем моем окружении не было ни единого человека, который бы плохо о нем отзывался. Всех объединяло одно чувство к нему — чувство любви. Они любили его, этого человека, любившего жизнь и настраивавшего всех на положительный лад.
Он повлиял на жизнь очень многих людей, не только в Детройте, не только в зале «Kronk Gym». Он был одарен способностью понимать людей, причем самых разных национальностей. Ведь не нужно иметь кожу одного цвета, говорить на одном языке, иметь одни гены, одинаковое воспитание или возраст, чтобы понимать другого человека. Часто в жизни возникают неприятности просто из-за недопонимания, но Эмануэль умел опережать события.
Он был очень практичным человеком, но при этом простым. За ним было просто повторять, его было просто понять, и сам он обладал гибкостью и умением понимать самых разных людей. Такой дар есть далеко не у всех людей, даже если вы знаете разные языки. А он умел заглянуть в суть, и когда он говорил «Понятно, я понял тебя», он это действительно имел в виду. Я думаю, что именно поэтому он так успешно работал с самыми разными учениками, с самыми разными характерами, причем находил с ними общий язык очень быстро, проводил тонкую настройку их навыков и приводил к успеху в боксе. Такое я встречал у очень небольшого количества людей, а людей я по всему миру повстречал немало.
Уход Эмануэля из жизни — это громадная потеря, но он оставил после себя неугасающую память, которую мы все храним в своих сердцах. Я чувствую себя удачливым уже только потому, что имел счастье говорить с ним и пожимать его руку, не то, что работать с ним бок о бок целых 9 лет. Я помню каждую нашу беседу за все это время. Это было нечто невероятное, и мне не хватает словарного запаса, чтобы выразить благодарность высшим силам, приведшим нас друг к другу.

— Эмануэль всегда очень высоко оценивал твой талант, причем задолго до того, как стал твоим тренером. Я знаю, что он часто говорил Ленноксу Льюису, что единственный, кого ему следует беречься в супертяжелом весе — это младший Кличко, победитель Олимпиады в Атланте. Ты мог бы рассказать поклонникам, как произошло ваше первое знакомство?

— Я очень хорошо помню наше знакомство. Это было в 2003-м или 2004-м году когда мой давнишний приятель и менеджер Бернд Бенте позвонил Эмануэлю. Я был тогда в Гамбурге, я взял трубку и стал говорить с ним на своем ломаном английском, но он меня отлично понимал. Я сказал: «Эмануэль, мы можем попробовать работать вместе? Я бы с радостью приехал в ваш зал, чтобы поработать вместе». Он ответил тогда очень дружелюбно,  он сказал: «Да, Владимир, я знаю тебя, конечно мы можем поработать. Давай встретимся».
Вместе мы готовились к бою с Леймоном Брюстером. С самой первой встречи у нас все сложилось как дважды два. Ощущение было таким, будто мы знаем друг друга уже очень давно. Я знаю, что ему было очень приятно работать со мной. Но я проиграл тот бой! Я дрался идеально, я был уверен в этом, потому что я делал все так, как он мне говорил. Однако, я проиграл. И мы оба почти плакали после того боя, не понимая, что случилось. Мы не могли поверить, что такое произошло. Но благодаря этому проявилась сильная сторона Эмануэля. Ведь он и Леннокса Льюиса поднял после поражения. Первый наш совместный бой я проиграл, но он продолжал верить в мой талант, а я верил в него и в свои силы и способность продолжать двигаться вперед, даже несмотря на то, что я скатился почти на самое дно бокса.
Мы стали работать над возвращением на вершину. Мы знали, что на нас обрушатся потоки критики, что все, от болельщиков до соперников будут в один голос говорить, что с Кличко все покончено, Кличко больше нет. Но мы продолжали трудиться, мы знали, что справимся с любым препятствием. Это было как удивительное искусство. Каждый раз перед боем мы писали сценарий на основе тщательного анализа каждого соперника, и затем в бою мы отыгрывали именно тот сценарий, в точности как было запланировано! Не осталось больше сюрпризов, не осталось больше ничего, что могло бы помешать мне одержать победу. Я очень высоко ценю искусство Эмануэля, и оно простирается дальше, чем бокс. Эмануэль остается в моих чувствах и мыслях навсегда.

— Учитывая, каким доминирующим чемпионом ты стал, теперь даже сложно вспомнить, что ваше сотрудничество началось с поражения. Как именно вам двоим удалось вернуться на вершину? Ведь незадолго до поражения от Брюстера, ты проиграл Сандерсу, и многие были просто уверены, что в тебе нет качеств, необходимых для того, чтобы быть доминирующим чемпионом. В этом свете твое нынешнее доминирование выглядит просто удивительно. Как происходили эти изменения?

— Пройденный нами путь ни с чем нельзя сравнить. Я очень горжусь тем, что сумел подняться и показать всему миру, что они были неправы в своих заблуждениях. Эмануэль заставлял меня делать вещи, которые было просто повторить. Знаете, многое кажется нам очень сложным и запутанным, но Эмануэль умел все упростить. А если у вас есть качества чемпиона, то они есть, они никуда не деваются. Эмануэль смог их разглядеть. Он видел их и в других. У тебя либо есть этот ген, либо его нет. Он говорил, что у всех чемпионов есть добрая сторона и злая сторона. Не в том смысле, что они плохие люди. Чтобы быть чемпионом, нужно обладать здоровым эгоизмом, самомнением. Оно должно быть большим и сильным. Ты должен быть задирой, мальчишом-плохишом. Он убеждал меня в этом. Но не в том смысле, чтобы быть задирой в быту. Например, один из моментов — это умение драться в состоянии сильной усталости. Если в тебе нет чемпионской жилки, ты не сможешь. Это невозможно. Он часто говорил: «Надо уметь драться в состоянии смертельной усталости». Я прохожу через это каждый раз перед боем. Я дерусь по 14 раундов в спаррингах против свежих соперников. Когда я дерусь усталым, именно тогда происходит обучение. Так возможен прогресс, и если ты не «задира» в спортивном смысле, ты сдашься. А если ты обладаешь чемпионской жилкой, то ты продолжаешь работать, и мне кажется, что всех учеников Эмануэля отличает именно эта черта. Так происходит естественный отбор. Либо у тебя есть эта жилка, либо ее нет. Ее можно приобрести, но тогда ее надо удержать внутри. Нужно обязательно иметь ее внутри, понимаете?

— Первый бой, в котором стали проявляться результаты вашей совместной работы, был поединок против Сэма Питера. Эмануэль тогда постоянно повторял, как сильно он в тебя верит. И еще он говорил, что провести бой с Питером было твоим личным желанием. Он говорил, что ты буквально требовал проведения этого поединка, потому что Питер в то время считался самым крутым панчером в дивизионе, и ты хотел доказать всем, что можешь справиться с подобным соперником. Можешь ли ты рассказать поклонникам, что происходило до, во время и после боя с Питером?

— Этот бой для меня стал вехой в карьере. Я был на пути вниз, меня называли «ходячим трупом», а Питер был одной из восходящих звезд. Он убивал людей в ринге. У него был высокий процент побед нокаутом. Почти все свои бои он выиграл нокаутом, помню как после каждого боя он кричал «Кто следующий!» Следующим был Кличко. В общем, он был номером один в рейтингах, он хотел быть чемпионом. А я знал, что могу побить этого парня. Я спарринговал с ним, когда был чемпионом, и помнил, насколько он был физически силен. В молодости он был чудовищно силен и мотивирован, и я знал, что если мне суждено доказать свою принадлежность к верхушке, я должен победить этого парня. Я должен его побить и стать обязательным претендентом на титулы по двум версиям сразу. Я очень сильно хотел этого боя, и Эмануэль был со мной на одной волне. «Давай!» — говорил я. «Сделаем это, я знаю, что могу уделать этого парня». Мы готовились очень тщательно в горах Поконос в штате Пенсильвания. Подготовка была очень серьезной. У нас было где-то 15 спарринг-партнеров, постоянно сменявших друг друга. Они все входили в двери зала очень самоуверенными, думали, что этого Кличко легко переломить пополам, но в ринге они получали сполна и уезжали домой раньше срока. Но зато благодаря их боевому настрою я получил отличную подготовку, и в результате мы по-настоящему сблизились с Эмануэлем, узнали экстремальные стороны друг друга, потому что это был экстремальный бой.

— Как теперь сложится продвижение твоей карьеры без Эмануэля? Против Ваха ты выглядел великолепно, почти безупречно. Но что дальше? Вы с тренером создали такую сильную психологическую связь, и теперь она разорвана. Как ты собираешься двигаться вперед в новых условиях?

— Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься, говоря, что Эмануэля больше нет. Хочешь верь, хочешь не верь, но монстр был создан, и Эмануэль всегда со мной. Даже если его нет рядом, он со мной. Он шепчет мне в ухо, как только я переступаю порог зала. Так же, как он делал бы приготовления к поединку, их делаю я. Я — Эмануэль Стюард. Я знаю, как он мыслит. Я знаю, что он скажет. Его голос звучит в моей голове, когда я спаррингую. Он любил присутствовать в ринге во время спаррингах в качестве рефери. Он командовал, управлял. «Стоп! Тут внимательней! Так нельзя! Так можно!» Мы проходили все это бесчисленное множество раз, годы, годы и годы. Поэтому даже не заикайтесь о том, что его тут нет. Он со мной. Он в моем сердце, в моей голове. Ничто не может повлиять на мою карьеру с точки зрения вопроса «А как же ты теперь без Эмануэля?» Я все еще с Эмануэлем Стюардом. Я сам в определенном смысле — Эмануэль Стюард. А Джонатон Бэнкс отлично справился со своей ролью, когда ему пришлось занять место тренера. Джонатон вырос в доме Эмануэля, он был как член семьи. Он жил жизнью Эмануэля, дышал его воздухом, впитывал его знания о боксе. Поэтому наша команда продолжит работу, начатую Эмануэлем, и ничто нас не остановит. Ничто! Никто не может остановить нас, пока мы мотивированы, а мы всегда мотивированы. Пока я выхожу в ринг, пока на мне эти пояса, пока я существую в этой жизни, Эмануэль Стюард живет в моем сердце, и никто нас не остановит.

— Владимир, еще только два вопроса. Первый: что тебе лучше всего запомнилось об Эмануэле?

— Его улыбка, его запах, его ум. Он был невероятно умным человеком, я запомню очень многое из того, что он мне сказал. Еще слишком рано, знаете. Я не чувствую, что его больше нет. Я чувствую, что он еще с нами. Как он говорил: «Ладимир!» (потому что он редко произносил «Владимир») Я ему: «Мэнни, не Ладимир, а Владимир!» А он: «ОК, Ладимир. Не Мэнни, а Эмануэль! Я ненавижу «Мэнни». Понял?» Я сказал: «ОК, Эмануэль». Он сказал: «ОК, Ладимир». А я ему: «Ну блин!!!» (смеется) В общем, я так и остался «Ладимиром». У него было отличное чувство юмора. Однажды он сказал: «Слушай, Владимир. Мне 68 лет, но я не перестал учиться. Я учусь каждый день. Так много умных людей вокруг меня, так много умных бойцов, а некоторые бойцы умнее своих тренеров. Их тренера не способны понять своих бойцов, не умеют их выслушать. Они слишком консервативны, а я учусь каждый день. Каждый, каждый день. Каждый раз, когда выхожу на улицу, каждый раз, когда вхожу в зал, каждый раз, когда говорю с кем-то. Я учусь каждый день».
Таким он был. Неважно, сколько вам лет — продолжайте учиться. Нельзя просто включать упрямство и заявлять: «Да я знаю жизнь и без вас, так что отвалите». Одна из его фраз характеризует его как нельзя лучше.  «В каждом человеке, — говорил он,  — есть определенные качества. Узнай их, разгляди их, используй их. Не отмахивайся от всего сразу».  Поэтому он никогда не судил людей, мол, этот плохой, этот хороший. Нет, он всегда как бы делал шаг назад, чтобы охватить картину целиком. Знаете, ведь всегда надо сначала хорошенько приглядеться, сделать шаг назад и приглядеться. Потом можно хоть десять шагов вперед продумать, но сначала надо всегда сделать этот шаг назад. Он был просто гений. Честно. Если нужно подобрать всего одно слово, чтобы его описать, это слово будет «гений». И всё.

— И последнее, поделись своими финальными мыслями о том, какое влияние оказал Эмануэль на бокс в качестве тренера, комментатора, менеджера и просто посла доброй воли от имени нашего спорта.

— Ох, очень тяжело выразить какую-то одну финальную мысль, когда их так много. Нельзя описать такого великого человека одной фразой или словом, это невозможно. Но вот кое-что, подходящее для его описания. Есть одна вещь, которая творит волшебство. Это любовь. Эмануэль учил по-настоящему любить жизнь и все вокруг. Я никогда не любил бокс. Никогда. Я мало что знал об истории этого спорта до встречи с Эмануэлем, но потом все изменилось. Когда ты с ним, иначе просто и быть не может.
Конечно, в боксе немало отрицательных примеров и событий, но Эмануэль умел пролить добрый свет на наш великолепный и красивый вид спорта. Эмануэль был одним из ангелов бокса, который умел обратить людей и показать им, насколько красив бокс. Благодаря Эмануэлю бокс становился очаровательным в глазах простых людей, он мог очаровывать людей так же, как это делал Мохаммед Али. В основном бойцы влияют на общественное мнение, но вклад Эмануэля в продвижение бокса просто неоценим.
Он обожал работу комментатором, он обожал говорить о боксе с людьми, которые могли даже не знать, что он является тренером. Он проливал добрый свет на этот спорт, и это невозможно оценить. Это бесценно уже само по себе, не считая того, чего он достиг на тренерском поприще. Он показывал людям, даже не занятым в боксе, что бокс — это хорошо. Мохаммед Али когда-то производил такое же впечатление на массы, но Эмануэль это делал по-своему, ведь он не мог выходить в ринг и боксировать.
Как бывший боксер, как тренер, как промоутер, как менеджер — он всегда проливал добрый свет на бокс. Нет таких слов благодарности, которые бы я не произнес за то, что он заставил меня полюбить бокс. Без этой любви я бы ничего не достиг. Я еще далек от завершения своего спортивного пути. Спасибо тебе, Эмануэль, за магию любви к боксу. Любите то, что делаете, цените это. Вот то, что Эмануэль дал боксу.